С наступлением ночи наконец-то посвежело. Кажется, Гокудера уже успел подзабыть, какие здесь на родине жаркие дни и не менее душные ночи. Но тем не менее он выключил кондиционер и открыл окно нараспашку.
Ночной бриз со стороны моря явно был лучше искусственно охлажденного воздуха, который гоняла система вентелирования. Скинув надоевшую за день обувь, Хаято сидел на широком подоконнике, прислонившись спиной к оконной раме, и смотрел, как сероватые в полутьме облачка сигаретного дыма плывут в воздухе. Рядом с ним таким статуэткой замерла сидящая Ури, молча изучавшая открывавшийся ей из окна пейзаж. Когда все наконец утряслось и суета стихла, Хаято выпустил кошку, пусть привыкает к новой территории. Хотя, если учесть, что Ури была гостьей из будущего, то скорее уж это ему было привыкнуть. К новой жизни и к новой роли. Да, конечно, став Хранителем Урагана 10 поколения, Гокудера всегда знал, что рано или поздно школа-Намимори-тихая жизнь закончится и им придется встать на место гвардии 9 Вонголы. Но даже наиболее из всех знавшему о жизни настоящих мафиозных группировок Хаято было тяжело свыкнуться с этой мыслью. В последнее время у него было два состояния - оголенный нерв, который замыкало от любой мелочи, или же вот такое пофигистичное, почти медитативное состояние. Две крайности, но именно подобные моменты помогали Гокудере хоть немного выпустить пар, выдохнуть и восстановить силы. Чтобы не быть на следующее утро комком нервов, словно кошак со стоящей дыбом шерсти, которого облили ледяной водой.
Но как назло, сон не шел.
Взяв с письменного стола возле окна граненый стаканчик с виски со льдом, Хаято отпил немного, глядя на зажигающиеся в спускающейся ночи огни города. Каждый раз, когда он пил виски, ему вспоминалась та стажировка у варийцев - дурная ночь с терраформированием ландшафта на подступах к штабу Варии, когда он наткнулся на целый отряд наемников. Тогда Занзас пожертвовал бутылку своего драгоценного вискаря, чтобы вправить ему, щенку, мозги. Казалось, это было целую вечность назад, хотя прошло не больше года. Пара стаканчиков виски помогали хоть немного расслабиться и иногда служили не хуже снотворного. Но сейчас что-то даже виски не помогал.
Ури навострила тлеющие багровым пламенем ушки и резко обернулась к двери в комнату. Хаято на мгновение замер, прислушиваясь, и опустил ноги с подоконника. Опустевший стакан отправился на стол, а в дверь уже послышался негромкий стук.
Гокудера бросил быстрый взгляд на электронные часы на столе. Уже ночь, кому могло что-то понадобиться в такое время?
- Не заперто. - загасив сигарету, Хаято попробовал разогнать накуренный дым, получилось плохо.
Дверь приоткрылась, в комнату заглянула смутно знакомая женщина, в которой Гокудера, поднапрягшись, смог припомнить не то ассистентку, не то помощницу отца Савады. Только вот имени он в упор не помнил и мысленно отругал себя за это. Надо затребовать себе досье всех сотрудников CEDEF и членов Вонголы, а то так и будет тупить.
- Сеньор Савада просит подойти вас к нему в кабинет, если для вас еще не слишком поздно, - негромко произнесла женщина.
Дожили. Родной язык неприятно резанул слух, заставив Гокудеру мысленно посочувствовать не-итальяно-говорящему составу Вонголы. Ну то есть вскем, кроме него и Мукуро.
- Не поздно. Благодарю, сеньора... - Хаято запнулся, не зная имени дамы, но постарался сделать вид, что ничего не произошло, и продолжил. - Через пару минут подойду. Доброй ночи.
Дождавшись, пока дама прикроет дверь, хранитель Урагана зашарил по столу, чтобы включить настольную лампу, чуть не свернул бутылку и стакан, чем вызвал презрительный шик Ури. Обувшись и кое-как пригладив растрепавшиеся волосы, Гокудера вышел в слабо освещенный коридор и отправился к кабинету Советника, гадая, что могло понадобиться Иемицу в такой поздний час, что не может подождать до утра.
Остановившись перед нужной дверью, Хаято глубоко вздохнул, словно набирался решимости, и только после этого дважды стукнул в дверь.
- Сеньор Савада, по вашему приказу прибыл, - ляпнул хранитель Урагана, откровенно не зная, как ему держаться - совсем-совсем официально или еще как.

Вопреки его ожиданиям, Советник был похож скорее на доброго дядюшку, нежели на фактически исполняющего обязанности главы Вонголы. А еще он отец Десятого. До этого им с Хаято не доводилось пересекаться, лишь косвенно и мельком, поэтому сейчас подрывник пытливо и внимательно всматривался в слегка небритое лицо сидящего перед ним мужчины. И пришел к очень важному для себя открытию. Иемицу не читался. Неудивительно. Значит, до того момента, пока Савада не покажет себя, Хаято ничего не сможет о нем сказать или составить предварительное заключение.
- Да ничего. Я не ложился, - видя, что Советник не собирается отрываться от бумаг, Гокудера сам прошел к столу и присел на гостевой стул с этой ужасной неудобной спинкой. Сперва присел на краешек, словно на край скамьи, с прямой спиной, а потом опомнился и уселся нормально. В конце кноцов его же сюда не разнос устраивать позвали.
Воцарилась тишина.
Иемицу продолжал заниматься своими делами, Хаято молча изучал убранство кабинета или разглядывал свои пальцы, унизанные кольцами, когда все канделябры и узор на обоях были изучены досконально. Гокудера, кстати, иногда устраивал такие "разминки для мозгов" и целенаправленно запоминал детали интерьера, декор, стараясь потом воспроизвести в памяти как можно больше подробностей.
Скрипнуло кожаное кресло Советника, который, похоже, закончил необходимые на сегодня дела и позволил себе расслабиться. На душе немного потеплело. Все же при подчиненном с жесткой субординацией себе такого не позволяют. Даже если ты большой босс.
- Покрепче? - машинально переспросил за ним Хаято, слегка сперва не въехав, что Савада имеет в виду, а потом смутился и даже порозовел, поняв, что его полуночничание с бутылкой виски спалили.
Но, похоже, вопрос был больше для проформы, Иемицу и так знал, что нужно. Поднявшись из-за стола он отошел к дальней стене. Гокудера счел, что таращиться на Советника, наблюдать за каждым его передвижением будет как-то невежливо, поэтому все так же пялился на свои руки.
- Так же как и всегда, - ответил Гокудера на вопрос Советника. - Слишком шумная и жаркая. Нет, не скучал. Для меня родные края теперь там - где моя семья. Друзья. - добавил он. Первое напряжение сошло, теперь даже родной язык не казался чем-то чужеродным и трудным для восприятия.
Подняв глаза на Саваду, протягивающего ему граненый стакан с виски, подрывник благодарно качнул головой и встретился с Иемицу взглядом. И под этим взглядом Хаято снова почувствовал себя не по себе. Не для задушевной беседы его сюда позвали, это факт.
- Стать Правой рукой вашего сына. Таким же, как в десятилетнем будущем. Только лучше, - Гокудера упрямо поджал губы. - Чтобы этого кошмара с Миллефьоре не повторилось.
Он не знал, насколько Иемицу осведомлен о событиях несуществующего теперь будущего, но если ко всем участникам перешла память и знание о будущем, то, наверное, Советник знает, ЧТО должно было случиться и не случилось. И это знание каменным грузом всегда висело у Гокудеры на сердце. Его, будущего ближайшего помощника Цуны и его Правую руку, эти заговорщики хреновы даже не посвятили в этот самоубийственный замысел с мнимой смертью. Хранитель Урагана не знал, что чувствовала его взрослая версия, узнав такую правду, но подозревал, что ничего хорошего из этого не вышло.
Но главного это не отменяло. Там, в будущем, он не справился.
И страх, что все повторится, что он наступит на те же грабли, недоглядит, недосмотрит, вновь допустит, что его друзья и близкие пострадают, отдавалась тупой болью в груди.

На слова Иемицу Хаято лишь чуть улыбнулся. На самом деле он любил Италию. Да, у него с этой страной было связано много печальных воспоминаний, но в то же время и именно эти душные сицилийские ночи, изнанка жизни превратили его в того, кем он был. Наверное, не случись такое с его мамой, не сбеги он из дома, он никогда бы не повстречал Цунаеши и остальных. И если раньше Гокудера в порывах хандры и отчаянья, когда он подрывался на собственных хлопушках, лишаясь бровей, получал ожоги и не единожды еле уносил ноги, чтобы не быть жестоко избитым, если не убитым, сетовал на свою хреновую жизнь и не менее дерьмовую судьбу, то теперь он воспринимал это как задаток.
Стоило сносить все пинки этой самой судьбы, чтобы в итоге обрести новую семью, настоящих друзей и доказать всем, что даже если ты - не имеющий никаких прав ублюдок главы семьи, бесполезный пианистишка, нужно уметь бороться и ставить себе цель.
Которая была только что озвучена Советником.
Хоть Хаято смутно и подозревал, что ему поступит такое предложение, что, наверное, его выберут в качестве нового цепного пса Вонголы, но все равно у него перехватило дыхание, а на застывшем на мгновение подвижном лице выступила испарина. Стиснув пальцами запотевший стакан, Гокудера ответил Иемицу таким же прямым решительным взглядом.
- Почту за честь. - сказал немного охрипшим от волнения голосом Хаято. - Я не подведу вашего сына и нашу семью. Трудности меня не пугают.
Сделав пару глотков виски, Гокудера негромко продолжил:
- Цуна очень многому меня научил. Сначала я считал это глупостью, слабостью, что победа важна любой ценой, - еще глоток. - Не любой. Там, в будущем, мы видели, на что пошел Дечимо ради победы над Миллефьоре. Никому не нужны такие жертвы. Сперва я был готов расшибиться ради Цуны в лепешку, хотя, кажется, это было больше нужно мне самому. Потом Джи заявил, что я настолько стремный, что не достоин называться его преемником. А еще год назад один... человек, - Хаято не сдержал улыбки, - показал мне, что лишь тот, кто ценит свою жизнь, достоин стоять на страже семьи. Думаю, теперь я готов взять ответственность за жизни вашего сына и нашей семьи по-настоящему.
Хаято перевел дух. Слегка распаленный виски, он сам удивился, какую задвинул речь. Кажется, ораторские навыки напрямую зависят от градуса алкоголя в крови.
А тут еще до кучи в ненадолго воцарившейся тишине огромного особняка ночью послышался душераздирающий звук, от которого Гокудеру слегка перекосило. Этот звук он узнал бы и из 1000.
Скрежет кошачьих когтей по поверхности лакированной двери.
- Эм... Простите... минутку... - Гокудера поднялся и подошел к двери, потянувшись к дверной ручке, но в этот момент дверь сама открылась, если не сказать - распахнулась - словно с другой стороны стояла минимум леопардиха. Только реакция спасла Гокудеру от шишки на лбу, а стоявшая в дверном проеме Ури уже одарила его сердитым взглядом горящих глаз и пронзительно мяукнула. Кажется, кого-то перекормили пламенем, если эта животина уже с лапы двери выносит. В последнее время их отношения пошли на лад настолько, что это вредное животное, как истинная баба, требовало, чтобы хозяин тащил свою задницу в постель СПАТЬ. И уже только тогда она соизволяла тоже почевать на соседней подушке.
Рискуя остаться без пальцев, Хаято подхватил протестующе шикнувшую кошку одной рукой и вернулся на гостевой стул. Ури, впрочем, не спешила откусывать наглому двуногому руку и с интересом озиралась по сторонам.
- Извините. Я позволяю ей жить вне пряжки, вот она и... - повинился парень за свою своенравную кошатину.

- Да, я понимаю. - коротко ответил Гокудера, немного посмурнев от слов Советника. Это же насколько дятлом он себя зарекомендовал, что Иемицу говорит ему это. С другой стороны, из всех Хранителей он действительно отличался самым большим, нездоровым рвением, выливающимся, как правило, в его членовредительство. Слово Цуны было для него священно. Благодаря Саваде он впервые в жизни наступил на горло своей гордости и позволил себе проиграть Бельфегору во время кофликта Колец. Это был первый удар по самолюбию. Гокудера это проглотил, хотя тогда он был еще не готов принять решение Десятого Босса Вонголы. Цуна милосерден. Он никогда не станет рисковать своими друзьями. Для него они всегда были в первую очередь друзьями, а не Хранителями. Поэтому когда Гокудера взбунтовался против решения Десятого оставить его в финальной битве на скамейке запасных, выражаясь языком Ямамото, для него это было очень тяжелым решением. Единственно правильным, иначе и быть не могло, но сам Хаято себе мысленно пообещал, что если они тогда победят и выживут, то это будет последний раз, когда он поставил на кон свою жизнь. От мертвых нет прока. Последние сражения помогли Хаято пересмотреть свой взгляд на жизнь. Цуне нужен живой помощник, который не усугубит ситуацию, а разрулит, поможет, подстрахует, поддержит. А добиться этого можно лишь одним способом - МОЗГАМИ и сдерживанием своего характера. Может, друзья и не замечали этого, но Хранитель Урагана за последине годы очень здорово переломал себя, свой норов и принципы. Он всегда был одиночкой, ему мучительно тяжело было открыться другим, научиться доверять, позволить закрыть ему спину.
- Я все это знаю, Советник. Ваш сын объяснил мне, - отозвался Гокудера. - Сила и власть - означают контроль. Себя в первую очередь. Дечимо слишком мягок. Мы все это знаем. Но это то, что делает Цуну уникальным. Таким, какой он есть. Если бы он начал карать направо и налево, убивать врагов в сражениях, это был не он, - негромко продолжил он. - Он никогда не примет настоящую, истинную Вонголу. Вместе с честью прошлых поколений мы все принимаем их грехи, ответственность за поступки нашей семьи. Дечимо рано или поздно придется столкнуться с этой правдой, я понимаю, что ему нужно самому переварить это все. Но в моих силах помочь ему. Если я займу место главы безопасности, я смогу немного сгладить острые углы, пока Цуна не адаптируется в новой для себя роли. Я могу стать щитом для него. Он об этом не узнает, - Хаято грустно улыбнулся, рассеянно почесывая замершую у него на колене кошку. Он прекрасно сознавал, на что подписывался. Даже когда Цуна по-настоящему станет боссом Вонголы, ему ни к чему вся эта кровь, грязь и мерзость, с которой им придется столкнуться. То, о чем он не узнает, Цуне не повредит. Если сравнивать Вонголу с внутренней виртуальной сетью, то хранитель Урагана должен стать для нее фаерволом. Так видел свою функцию в этой системе Гокудера.
Его серьезный настрой, несмотря на количество выпитого виски, передалось даже Ури, потому что она смирно сидела у него на колене, словно статуэтка, безропотно позволив Иемицу погладить ее по голове между тлеющими ушками.